Он умел учиться на собственном опыте. Жена из Билокси держала под подушкой заряженный пистолет. Если муж и знал об этом, то упустил из виду и ничего не сказал Монку. Ему едва не вышибли мозги, но, к счастью, он сумел выбить у нее оружие. Пришлось воспользоваться пистолетом и прикончить ее быстро, а не тратить драгоценные минуты, пытаясь задушить. Ожидай неожиданного: таков первый и самый главный урок.

А та девчонка-подросток в Митейри… В ту ночь действия Монка трудно было назвать идеальными, и, оглядываясь назад, он понимал, как повезло, что никто на него не наткнулся. Он слишком медлил. Ему следовало бы уйти сразу после окончания работы, но вместо этого он смотрел кино по телевизору.

Факт был тем более поразительным, что Монк никогда не смотрел телевизор. Он считал себя слишком большим интеллектуалом, чтобы пялиться на те помои, которыми телевидение дурманит и без того не слишком мудрые мозги ленивых бездельников, проводящих перед телевизором целые дни с банкой пива в руках.

Но эта картина была другой. И безумно забавной. Она только начиналась, когда он вломился в спальню жертвы. До сих пор каждая деталь была жива в памяти. Обои в розово-белую полоску с крохотными бутончиками роз, целый зоопарк плюшевых животных на постели жертвы. Розовые шторы с оборками. Она была самой молодой клиенткой из тех, что до сих пор ему попадались, но это мало его волновало. Работа есть работа. Самое главное – выполнить ее, и как можно чище.

Из видео грохотала разухабистая музыка. Клиентка не спала, но уже успела словить кайф от наполовину выкуренного косячка. В воздухе разливался сладковатый тяжелый запах. Девчонка, одетая в короткую голубую майку, полусидела на подушках, прислоненных к розовой кровати с балдахином. На коленях валялся гигантский мешок с чипсами. Она бессмысленно пялилась на экран, не замечая его присутствия.

Он убил девчонку-подростка с изрытым оспой лицом и жирными каштановыми волосами по сходной цене, только в качестве особой любезности, всего за двадцать пять тысяч: именно столько смог выделить добрый старый папочка из трехсот тысяч, на которые застраховал своего единственного ребенка полгода назад.

В полис был включен пункт о двойной компенсации, а это означало необходимость доказательств того, что смерть была случайной. Тогда папочка получал двойную сумму. Монк из кожи вон вылез, чтобы придать убийству вид случайного и получить вдвое больше денег. Отец, разумеется, оценил его работу, и хотя не было ни малейшей необходимости объяснять, почему хотел смерти своей дочери – Монка интересовали исключительно деньги, – он признался, что иначе никогда не отделался бы от ростовщиков и лишь поэтому делает то, что должен сделать.

Ах, отцовская любовь… Ничто в мире с ней не сравнится.

Убивая ее, Монк краем уха слушал диалог в фильме и уже через минуту ни о чем другом не мог думать. Отпихнул ноги убитой, уселся в изножье кровати и смотрел, пока по экрану не поплыли последние титры. И все это время усердно жевал чипсы.

Не успел он встать, чтобы уйти, как услышал стук гаражной двери. Едва убрался и теперь, вспоминая, как глупо рисковал, понял, насколько ему тогда повезло. Какой урок он извлек из того случая? Войти и выйти как можно быстрее.

С тех пор он совершенствовался с каждым новым делом. Взять хотя бы Кэтрин. Избавился от нее без особых проблем.

Монк снова поднял глаза к окну. Она бодрствует куда дольше, чем он рассчитывал. Что поделаешь, в доме мужчина. Провожая ее до «Лебедя», Монк выделил в толпе развязных, наглых подростков кого-то взрослого. Он едва сумел разглядеть его лицо и плечи: мальчишки так плотно окружили незнакомца, дружно стараясь привлечь его внимание, что тот просто тонул в этих живых волнах. Все звали его тренером.

Ожидай неожиданного.

Монк позвонил Даллас, продиктовал номера со взятой напрокат машины и попросил провести тщательную проверку.

Наконец в окне спальни погас свет. Монк для верности подождал еще полчаса, прежде чем бесшумно отступить к обочине гравийной дороги, где спрятал машину. Вернулся в мотель Сент-Клера, прослушал запись телефонных разговоров и, разочарованный тем, что не услышал ничего важного, завел будильник и лег.

Глава 20

Все же неплохо работать на правительство и иметь связи в высоких кругах. К десяти утра Тео имел всю необходимую информацию о братьях Карсон. Все, что он узнал об этих мошенниках, не давало покоя и ужасно выводило из себя. Кроме того, у него были копии всех нужных документов, за что следовало благодарить ретивых практикантов и курьерскую службу с гарантией срочной доставки.

Тео имел также еще одно преимущество, которым до сей поры не пользовался. В качестве сотрудника министерства юстиции он мог нагнать столько же страха Божьего на мелких преступников, как Служба внутренних доходов.

Он спустился вниз и, насвистывая, принялся готовить завтрак.

Мишель вошла в кухню как раз в тот момент, когда он накрывал на стол. Какая же она хорошенькая, просто съесть хочется! Тесные выгоревшие джинсы подчеркивали стройность длинных ног, а облегающая белая майка, кончавшаяся как раз над пупком, придавала ей вид куда более сексуальный, чем накануне. Еще вчера он ни за что не поверил бы, что такое возможно. Помоги ему Господи, эта женщина с каждым днем становится краше.

– Хотите поразвлечься? – спросил он, протягивая ей стакан сока.

Не такое ожидала она от него услышать.

– Что за развлечение? – осторожно осведомилась Мишель.

– Спектакль на сахарном заводе.

Мишель с ужасом поняла, что немного разочарована столь прозаическим ответом.

– Ах! Это… да, да, конечно. Я могу чем-то помочь?

– Конечно, но сначала позавтракаем. Я все приготовил. Мне нравится стряпать, – с энтузиазмом объявил он, словно только сейчас осознав этот факт. – Это меня успокаивает.

Мишель оглядела стол и рассмеялась.

– Это вы называете стряпней? Открыли коробку хлопьев и вытащили молоко из холодильника?

– И еще кофе сварил, – похвастался Тео.

– В переводе это означает, что вы нажали кнопку. Я все положила в кофеварку еще вчера вечером.

Он выдвинул ей стул, уловил аромат духов и ужасно захотел придвинуться поближе. Но, сдержавшись, отступил и прислонился к раковине.

– Прекрасно выглядите.

Мишель нервно подергала за подол майки.

– Не находите, что этот топ чересчур меня обтягивает?

– А почему, спрашивается, я заметил, что вы прекрасно выглядите?

– Каждый раз, надевая ее, я тут же стягиваю и подыскиваю что-то другое. Но это последняя мода, – оправдывалась она. – Мне ее подарила подруга, Мэри Энн, и сказала при этом, что пупок должен выглядывать.

Тео немедленно задрал свою синюю майку.

– Если это последний писк, я в доле.

– Я переоденусь, – пробормотала она, пытаясь отвлечься от созерцания его упругого плоского живота. Этот человек омерзительно хорошо сложен, что само по себе чудо, учитывая то количество всякой дряни, которую он поглощал.

– А мне ваш наряд нравится, – запротестовал он.

– Пойду переоденусь, – повторила она, но тут же покачала головой. – До чего же трудно… чувствовать себя удобно в своей нынешней коже.

– О чем это вы?

– Я столько лет провела, пытаясь не выглядеть девушкой.

Тео рассмеялся, посчитав, что она шутит.

– Нет, правда, – заверила она. – В медицинском колледже я делала все возможное, дабы загладить тот очевидный факт, что мне довелось родиться девушкой.

– Но почему? – изумился он.

– Декан одного из факультетов был на редкость предубежден против женщин-докторов и делал все что мог, лишь бы превратить нашу жизнь в ад. Такой слизняк! Он и его приятели пили с парнями-студентами, но только после того, как нагружали студенток лабораторными и курсовыми заданиями и дополнительной работой. Мне было все равно, но уж очень не нравилось, что обручей, через которые приходилось прыгать, всегда оказывалось вдвое больше, чем предписывалось мужчинам. Жаловаться не имело смысла: только бы себе навредила, вот и все. Единственной альтернативой было бросить учебу, чего декан и добивался. – Она внезапно улыбнулась. – Как-то вечером, когда мы окончательно ошалели от нескольких порций «Маргариты», все вдруг стало ясным.